Служил!?

Ты считаешь, что дать врачихе, которая заключения пишет 20 косарей, чтоб она в заключение к снимку написала "Плоскостопие 3 степени, высота свода 15мм, угол свода 160 гр" - это пиздец, какое великое и сложное дело, требующее недюжинных умственных способностей, изворотливости и устойчивого финансового положения? А те, значит, кто пошел служить, по-твоему, интеллектом не вышли и вообще нищеброды?

 

до универа после школы есть смысл служить, после - никакого

 

Я считаю, что за 20 косарей можно откосить только если врачиху разорвёт от хохота, после озвучивания суммы. И с самой процедурой далеко не всё так просто.
И да, это неплохой тест на умение отвоёвывать себе место под солнцем. Подчеркну, не в искусственных условиях казармы, а в самых, что есть, реальных.
Сколько людей - столько и жизненных ситуаций, спорить тут неочем. Я бы посмотрел на заданый тобой вопрос с другой стороны. Чем, наиболее вероятно, займётся парень без описанных тобой недостатков? Какой процент таких парней выберет срочную службу?

 

Подскажу - ты считаешь неправильно. Люди с абсолютно здоровыми стопами получали подобные заключения и за меньшие вознаграждения. наиболее частый и распространенный случай, на практике, это когда парнишка испугался идти служить и за него родители похлопотали, в больнице или перед военкомом. И, как правило, такие ребята имеют такую же легенду, как и у тебя, так же с гордым видом несут хуету про свои, якобы, выдающиеся интеллектуальные способности, материальное продолжение, о том, что они заебатые борцы за место под солнцем в реальных условиях )) я ни на что не намекаю, наверное, это просто совпадение :)
Знаю я одного такого яркого представителя лично. Он успешно сдал такой, как ты говоришь, "неплохой тест". Бегал пару лет, прятался по блат-хатам, объебывался на шабашках, в итоге, надоело, лег в дурку, прикинулся ебанько и от армейки все-таки закосил (замечу, что на учете он стоял всего пару или тройку лет). Теперь это состоятельный мужчина (а как же иначе-то, с такими интеллектуальными способностями, позволившими ему избежать службы!) тридцати лет, безработный, живёт в хруще с родителями и имеет долг по быстрым кредитам в 100 тыр. Знаю я и других, более молодых, но идущих по тому же пути. Знаю, в деталях и лицах, как их родители подкатывали к терапевтам, хирургам-травмотологам и окулистам, дабы решить вопрос о категории годности их отпрыска. Даже примерно имею представление, кому и во сколько такая услуга обошлась. Но эти "интеллектуалы", все, как один заявляют, мол: "нахуй мне эта армия, я весь такой хитрый, от неё откосил и буду на гражданке бабло заколачивать!". Только, почему-то, большинство даже не удосужилось заняться вопросом своего образования, а продолжают качать статы в танках или на аккаунте в стиме, строят карьеры грузчиков, фасовщиков, продавцов или курьеров . Нет, я не говорю, что это плохие профессии, но как-то не вяжется действительность с их охуевшими амбициями и уверенными заявлениями)

 

У всех этих "состоятельных" в перспективе интеллектуалов активная гражданская позиция просыпается внезапно, когда приходит время призыва. До этого можно в институте проебывать 95 % пар, бухать как свинья все 5 курсов, тусуясь в говноклубах по 3 раза в неделю, пока родители проплачивают сессию, хуярить сутками в "доты", "контрстрайки" и "ворлдофваркрафты", а потом у них резко перещелкивает, и они становятся вдумчивыми философами на тему бесполезности службы для мужчины.

 

пиздец устроили проблему. можно подумать год потусоваться в зеленой форме яебал проблема и конец света наступит

 

Я служил в 56ОДШБР КАМЫШИН

 

кто не служил, тот чьмо.(с)

 

сколько прыжков у тебя было?

 

Я пришел, хотел отслужить и все такое, но был после клуба под кайфом и меня не взяли. С горя я завязал с дурью и пошел в зал. Вот так я оказался здесь

 

2 прыжка братан

 

А че куда гоняли на стрельбы? на ученья "кавказ" гонял?

 

около волгограда полигон.ты че тоже с 56дшб

 

У нас тут на севере с августа по октябрь пацаны из ДШБ на учениях "восток" знатно охуевали в палатках в тундре. Так бы, мож знакомы были

 

нэт. на ученьях с пацанами из 56дшб тусовались

 

Если прямо смотреть на факты, то именно в казарме реальные условия борьбы за выживание. А ситуация, когда ребенок в 18 лет выклянчил у родителей 20к рублей не делает его чем-то... да вообще чем-то.

 

Это делает его ребёнком, чьи родители, могут дать ему 20к рублей. Кстати почему именно эта цифра? Сумма в 200к более правдоподобна. В казарме ты можешь быть очень крутым перцем, но в нормальной жизни оставаться никем, в т.ч. и "благодаря" родственникам.

Интересный текст попался. Он больше политический, но т.к. это монолог бывшего срочника, прошедшего Афган, то многим будет полезно почитать именно в контексте выбора служить или нет. По-моему очень ярко описан типаж человека, идеального с т.з. срочной службы, но в обычной жизни неудачливого. Вроде бы этот человек и ничего плохого не совершал, многие возможно и вовсе назовут его героем, но мне кажется, что во-первых он страшно далёк от социального состава посетителей Дочи, во-вторых не вызывет желания подрожать.

" Я 65-го года. Родился в городе Гомеле, там отец жил, туда он мать перевез, мать была с Москвы, не хотела ехать, а он перевез. Потом в 70-м, кажется, не помню даты, я вообще даты очень плохо помню, имейте в виду. И вообще очень память плохая. В 70-м, наверное, померла материна бабка в Москве, осталась квартира, тогда мать отца уговорила в Москву ехать. Я закончил восемь классов, пошел в техникум, не пошло, я вообще учиться был не настроен, валандался, мать говорила: хоть бы тебя в армию взяли. Отец никогда так не говорил. Отец у меня с 25-го года, я поздний у него, вторая семья. Пошел на войну в 43-м, сразу ранение, контузия, в госпитале лежал, потом недолеченный пошел опять на фронт. У него руки трясутся, а ему винтовку дают. Он говорит: у меня руки трясутся, держать не могу. Они говорят: Дима, терпи. Че терпи, как терпи. Поэтому он мне никогда не говорил про армию. Он вообще я не помню, чтоб говорил. Вот вы спрашиваете, я думаю, что он мне говорил-то когда? Навряд ли он молчал все время. Мать много балаболила, а он молчал. Я армии дождался, рад был. Или не рад, не знаю как. Я думал, хоть другую жизнь посмотрю. Посмотрел. В 83-м пошел сам в военкомат, забирайте. Они говорят: а че дерганый такой? Послали к врачу, психиатру. Тот говорит: нормально. Я не дерганый был, просто нервный, потом с личной жизнью не складывалось, а это, сами понимаете, поэтому тоже хотел уехать подальше. Подальше так подальше. Афганистан.

В 84-м у меня там был инфаркт, на ногах перенесенный. У меня потом его нашли, на ленте-то на этой. Но там никто подумать не мог: мне 20 лет, нет двадцати, 19 — и тут инфаркт. Там врач слов таких не знал, он по раненым больше. Я там валялся, встать не мог, горло поднялось, дышать не могу, грудь заложило всю, рука болела, потом чувствовать ее перестал. И все время страшно. Вроде чего боюсь? Помереть? Вроде помереть-то и не боюсь, но страшно все время. Не знаю. Ну сколько-то провалялся, встал. Четыре шага делаю, пот с морды течет на пол, прямо струями, афганка мокрая насквозь. Мне говорят: ну что делать с тобой? Прямо сейчас мы тебя отправить не можем. Я говорю: ладно, мне год остался. В 85-м вернулся. Мать меня увидела и завыла просто. И жалко меня, и что делать со мной, хер поймешь, я ходить почти не могу, работать, ясно, не буду никак, пособие какое-то было или субсидия. Я говорю: мам, это я еще ничего. Она воет.

Потом как-то успокоилось. Я много не жру. На это пособия хватает. Лежал в комнате. Конечно, тяжело было, пока сестренка с нами жила в двухкомнатной, но она в 86-м уже замуж вышла и уехала к мужу. Хороший мужик, кстати. Тут вообще проблемы прошли: я лежал в своей комнате, выходил мало, денег на меня хватало.

Потихоньку стал смотреть телевизор, съезды. Отец смотрел, мать нет, кричала: выключайте давайте говорильню, что вы там себе высматриваете. Мы смотрели. Сахарова помню хорошо, зацепил. Вообще какая-то мысль появилась впервые.

В 91-м, в августе, когда танки пошли, ротный мне позвонил, сказал: пошли. Я встал, пошел. Не, ну я ходил уже куда-то, вставал, в магазин, поблизости. Кота к ветеринару возили мы с матерью. А тут встал и поехал далеко, из Кузьминок в центр, там своих встретил, давно не видел. Тут все приехали, были друг другу рады. Кто-то там базарил, митинговал, идеи были — я ничего, молчу, чего мне выступать. А их там Руцкой позвал, они все пошли. Мне Руцкой, если честно, был вообще по барабану.

23 августа, уже когда победили, я встал, пошел в школу — у нас школа под окнами была — не нужен, говорю, физкультурник? Они мне говорят: вы че, у нас есть физкультурник, вы вообще спохватились, начало учебного года. Я говорю: ну ладно. Вдруг завучиха говорит: а оставьте телефон, я у другой школы спрошу. Через день звонят: вы физкультурник? Я говорю: ну я не то что. — Ну приезжай, поговорим. Они подальше были, на трамвае ехать, три остановки. Приехал, они говорят: очень нужен физкультурник. Я говорю: так и так, был инфаркт, опыта нет. Но я готов. Они репу почесали: ну ты даешь. А как ты бегать будешь? А если тебя кондратий на уроке хватит? А ты нормативы вообще знаешь? Но у них там физкультурник ушел внезапно делать бизнес и не предупредил, осталась одна девушка на младшие классы. Короче, я с сентября вышел на работу. За неделю подучил, когда там чего, когда кувырки, а когда через козла прыгать, и вышел, хотя участковый наш мне сказал: вы подписываете себе смертный приговор. Сердце очень плохое было. Но я ж сам-то прыгать не собирался. А на тахте я уже полежал. Пошел с первого сентября работать. Все старшие классы на мне. Нормально пошло, я не могу сказать, что какая-то была особая дружба с учениками, ничего такого. И бесили они меня, случалось, но не часто. Вообще, физкультура — урок особый, там если сильно не давить, они просто чувствуют разрядку. Всем охота побегать-попрыгать. Я сильно не давил. И вот этих замашек типа армейская дисциплина у меня не было. Побегать, нормативы сдать, поиграть в баскетбол, кто хочет, — и свободны. Кто не хочет, вообще пол-урока свободен, сиди на лавке, не мешай. И я с ними посиживал.

Все равно через полгода схватил инфаркт еще один, опять тоже на ногах, почувствовал — рука немеет, отработал урок, потом сказал завучу, что иду в поликлинику, пошел, они там за голову схватились, отлежал в больничке, выписался, там Новый год, посидел дома, после каникул опять пошел. Зима была жесткая, но у меня в памяти другое осталось — вот я как Сахарова тогда запомнил на съезде, я потом Гайдара увидел и подумал: другие рожи какие-то, совсем другие, что-то будет другое. Ельцин, кстати, мне таких мыслей не наводил, он был похож на тех. А эти были другие, на людей похожие. И просто от того, что теперь таких в телевизоре показывают… как-то мне было легче. Как сейчас говорят, движуха. И я поэтому, когда отсидел свое положенное дома, вышел опять на работу. Что есть нечего, я особо не замечал, потому что особо не ел никогда.

Значит, потом какая история была. Я с личной жизнью всегда имел проблемы. До армии прыщавый, после — инвалид, большое счастье для женщины. До армии я очень мучился, на стену лез, после — отшибло, ну не до конца, конечно, но интереса меньше, когда у тебя одышка и грудь заложена и ты с валидолом каждые полчаса. И как-то плюнул на это дело. А тут познакомился с одной женщиной, зимой все той же, в феврале 92-го. Случайно познакомились, в очереди в поликлинику, она для матери, мать у нее пенсионерка, хотела забрать какие-то лекарства бесплатные, а их не завезли, она там поскандалила, а я ее поддержал. Так, скорее, из интереса. Проводил до дому, спросил телефон — не дала, я нормально. Ушел, она догоняет: знаете, дайте мне лучше вы ваш телефон, я вам сама позвоню. Позвонила. Так-сяк, завязались отношения. У нее родители пожилые и сын от первого брака, она разведенная, моих лет, чуть постарше даже. И вот смешно сказать: не было нам с ней места нигде, куда нам идти, к моим родителям, к ее? Тут чаю попили, там чаю попили. Но знаешь, одним чаем сыт не будешь… В общем, встречались, по улицам ходили, много разговаривали, слава богу, весна началась, а то не нагуляешься. Она бухгалтером работала в больнице, говорит: ни я им зарплату не даю, ни мне не дают. Она вообще с юмором была. Но вообще эти разговоры нам не впрок пошли. Она говорит: я могла вообще ни о чем не думать, за меня правительство подумало, жизнь была нормальная, а теперь что? Как мне сына поднимать? Я одна, без мужа... — с намеком так говорит. Я говорю: ты этим уродам за что в ноги кланяешься? Они твоего сына вырастят, они же его и угробят — погляди, говорю, на меня, раскрой глаза свои. Ну, поначалу она на такие слова отвечала нежно. Ну, это личное, не для пересказа. И разговор прекращался. Но потом опять, снова она: такую жизнь разрушили, сволочи, убила бы своими руками. А я ей: где у тебя была жизнь, где ты нашла ее, эту жизнь? Ты ее не знаешь вообще, ты не видела ничего в своей бухгалтерии. Посмотри, что со мной за год сотворили, за год. Здоровый мужик был. Она мне: забудь уже про свой Афган, заманал. Я говорю: ты посмотри, может, что-то изменится. А она мне: кто изменится? Это ворье изменится? В тыщу раз оно хуже. Я говорю: да ты почем знаешь? Она говорит: заманал.

Летом нам полегче стало, потому что у нее участок был в Подмосковье, и там места побольше. У меня каникулы, я туда уехал и жил два месяца с ее сыном и родителями, с ними у меня контакт сложился. Она работала, приезжала в выходные, семейная жизнь. Но только спорили мы часто, а я, как занервничаю, так нитросорбит. Конфликт в Приднестровье обсуждали, она говорит: ты видишь, что творится? Я: да ладно, все уже. Она: все потому, что Лебедя твоего ненаглядного прислали. Шо ж ты его поддерживаешь? Вон ты на этих жалуешься, которые интернациональный долг, а эти тебе чем лучше? Все то же, те же мрази, чего они туда полезли, хоть бы там эти уроды поубивали друг друга на хер, своими бы делами занимались, своей страной, раз уж развалили ее, то хоть бы занимались ею, что ты достаешь-то меня этим.

А я когда нервничаю, сразу плохо. И я так думаю, она просто поняла, что на фиг ей физкультурник с двумя инфарктами? Мужик в доме нужен, конечно, но инвалид-то зачем сдался. Зарплата школьная, и та с перебоями. Короче, когда в город вернулись в сентябре, стали опять жить по раздельности и встречаться перестали. Да и негде было вместе жить. Нету дома — нет семьи. Наверное, к лучшему, хотя первое время я по ней очень скучал.


И я думал, что уже никогда и не увидимся, потому что мы потом прямо долго не виделись. Район один вроде, но не встречались, короче. Я в школе все так и работал. 93-й год, честно, плохо помню, я в больнице опять был с подозрением на третий инфаркт. Обошлось. В больнице телевизора не было, приемник слушали, что-то мать на хвосте приносила, но уже потом, когда закончилось. Я Руцкого не любил особо, а Хасбулатов так вообще сучная рожа цековская, из тех же. Пошел бы? Может, и пошел бы, а может, и нет — сложно сказать. Я вот именно тогда хуже всего себя чувствовал, меня в октябре-то как раз и забрали по скорой.

Выписали, работаю, все нормально. Отца похоронил. Больше никаких событий.

А потом наступили выборы 96-го года, президентские. Я давно на Ельцина смотрел и все думал, что он сейчас помрет просто и все, не потому что пьет, а потому что сердечник. Я сам такой, я таких прямо чую, я вижу, как он дышит, как говорит, я ж через это прошел через все. А он постарше меня. И мне его жалко. Я это как прозрел, ему потом и операцию делали на сердце. Но тут, летом, я думаю: ну все, пиши пропало. Он помрет прямо на этих выборах или после них. Пошел голосовать, конечно, с матерью, она за Зюганова, я за Ельцина. Но с матерью мы это не обсуждали. И вот там, на избирательном участке мы с ней встретились, с этой женщиной. Четыре года не виделись. Стоим такие, смотрим друг на друга, в руках бюллетени. Я говорю: ну что, за кого? Она говорит: за Ельцина. Я говорю: да ты что? — Да вот, говорит, вроде получше жить-то стало. — А что делаешь, где работаешь? Ну она рассказала, что муж работает, у него бизнес, а она, значит, домом занимается, может себе позволить. Переехали, квартира большая, тут она больше не живет, проголосовать приехала. Сейчас вообще только-только из Италии приехали. И под конец она мне говорит в том духе, что спасибо тебе, ты, наверное, был прав, ты меня переубедил, я часто твои слова вспоминаю. Постояли мы там, потом разошлись и больше не видались. Было мне нехорошо, что скрывать, после этой встречи, скорую вызывали опять, но обошлось. И вообще, не сглазить, с тех пор инфарктов не было."

Текст: Анна Немзер (С) http://snob.ru/selected/entry/89685

 

67-й ОРТП РЛР ОсНаз. ДМБ99

 

че такое РЛР? где полк дислоцировался?
я служил в 74-ом ортп осназ

 

Дислокация - под Питером, точнее под Ломоносовом, около Лебяжьего.
4 полка, - наш, камчатка, архангельск вроде и где-то на Северном Кавказе. И штаб в Калуге.
Рлр - радиолокационная разведка вроде, не помню.

 

ну наверно да, вот я как раз на сев.кав тусовался в нем

 

Вспомнил, В Геленджике был полк. Отправиться туда - не хотел никто, лучше уж Камчатка или Архангельск...

 

Служил год, после универа.
мл.сержант запаса, ДМБ2006

 

С праздником, братиш!
С Днем ПВО!!!!!!

 

с праздником)
только у меня праздник 5 ноября)

 

Хехе заканчиваю универ, уже чувствую приближение службы)) Раньше категорически не хотел туда топать, а вот сейчас думаю да ну его, проще реально год отслужить чем годами бегать)) да и жизнь без военника считай,что нет паспорта)